Новобранец. Служба контрмагии - Страница 56

– Не пристрелишь. – Обмен улыбками шел по нарастающей.

– Почему?

– А потому что, – шаман стер улыбку и сурово уставился прямо в глаза Шэфу, – что, кроме меня, лингатомию никто не сделает!

Видимо, Шэфу торговля надоела. Он тоже перестал улыбаться:

– Короче, Склиф, вот мое последнее слово – десять тысяч. Если я услышу какой-то другой ответ, кроме «Да» – я прикажу теням вырезать твой ангар подчистую, а тебя последним – чтобы ты все увидел своими глазами. Ты меня знаешь. Я не шучу.

…ни хрена себе… высокие отношения… а Шэф крут!..

– Да.

Шаман молча вышел из-за стола, достал из настенного шкафчика узкий нож, по виду костяной, подвинул один из стульев, стоящих вдоль стены, на середину комнаты и кивком головы предложил Денису сесть. После этого вытащил откуда-то местный аналог бритвы, похожий на малярный валик, и удалил всю растительность с головы Дениса – слово «сбрил» здесь не подходит, так как после прохода «валика» волосы просто исчезали. Затем, как в парикмахерской, заткнул за воротник Дениса какую-то тряпку, на ощупь напоминающую поролон, и предупредил:

– Будет больно. Пока я не скажу: «Все» – надо терпеть и не шевелиться. Иначе – вся работа насмарку, а переделать нельзя – лингатомию можно делать только раз. Приготовься. Начинаю.

– А анестезию нельзя сделать… заморозку какую…

– Нет. Я должен чувствовать, что и ты… – иначе нельзя. Иначе он бы, – кивок в сторону Шэфа, – привел тебя не сюда, а в любую клинику…

– Все правильно, Дэн. Терпи, коза, – а то мамой будешь, – ухмыльнулся Шэф.

…веселится, гад… а этот хоть бы руки помыл, урод – еще какую инфекцию внесет… или СПИД…

Шаман не обманул, было больно – очень больно, но после всего того, что пришлось хлебнуть за последнее время – терпимо, вполне себе терпимо… только вот струйки крови, ползущие по щекам…

…блин, рисует, как на заборе… граффитчик хренов…

Денис почувствовал нарастающую волну злобы, даже ярости – он никогда подобного не испытывал, а сейчас вроде и повода никакого не было, да и вообще эта ярость не имела адресата – он не испытывал ее ни по отношению к шаману, ни по отношению к Шэфу, вообще ни к кому – ярость, и все! Так же внезапно, как приступ злобы, накатила меланхолия – хотелось плакать, потом светлая грусть, потом счастье, как в детстве, когда нет проблем, которые бы не решила мама, потом смех без причины…

…так это он своим ножичком разные центры в мозгу активирует!.. бляха муха… вот оно чё… Михалыч!..

– Все! Иди, ополоснись. – Шаман ловко вытащил из-за воротника тряпку, всю в неприятных бурых пятнах, и кивнул в сторону туалета.

Вымывшись, Денис с робостью взглянул в зеркало, ожидая увидеть кровоточащую, со свежими ранами, изуродованную голову. Ничего подобного! Башка была лысая – из песни слова не выкинешь, но никаких шрамов и крови на ней не было, как будто и не резали ее в течение пятнадцати минут наживую, без всякой анестезии.

«Магия, однако!» – усмехнулся про себя Денис, возвращаясь в комнату, где оставались «старые друзья».

– А тебе идет, – ухмыльнулся любимый руководитель, – у скинхедов будешь секс-символом. – Он внимательно посмотрел в глаза Денису. – Если головка не кружится от огромной кровопотери, – он снова ухмыльнулся, – можем идти.

Шаман, безучастно пропустивший мимо ушей монолог Шэфа, вопросительно посмотрел на Дениса, Денис на Шэфа, а Шэф сказал:

– У тебя есть бабки, твоя операция – ты и плати.

* * *

По контрасту с реалиями Старого Порта салон маленького автомобильчика, бодро пожиравшего пространство, представлялся верхом комфорта и располагал к неспешной, можно даже сказать – интеллигентной беседе:

– Шэф, а откуда этот Черкизон?

– В смысле? Ты что, думал – что Эстепора, это сплошная Зона Отдыха?

– Ну-у-у… типа того…

– Понятно… – протянул Шэф и огорченно прибавил: – Видишь, до чего ты меня довел?

– До чего?

– До использования твоего фирменного словечка.

– «Понятно»?

– А что, есть еще?

– Нет.

– Не возражаешь, я иногда буду пользоваться?

– Пользуйся, – великодушно разрешил Денис.

– Так вот, луноликий брат мой…

– Это с какого перепугу «луноликий»? – перебил руководителя Денис.

– Будешь перебивать – не буду отвечать, – осадил его Шэф, – а «луноликий», потому что посмотри в зеркало.

Денису было любопытно узнать про местный Черкизон, поэтому он решил помалкивать до конца объяснения, а про «луноликого» просто выбросил из головы. Луноликий так луноликий, не жопоголовый же…

– Итак, солнцеликий брат мой, – Шэф сделал паузу, дожидаясь неуместных вопросов, но, так и не дождавшись, был вынужден продолжить. – Как ты, наверно, догадываешься, а может, уже знаешь – граждане Островной Цитадели заняты или интеллектуальным трудом – белые воротнички, или просто ни хрена не делают – тунеядцы! – Он вопросительно посмотрел на Дениса, ожидая реакции. В ответ Денис энергично закивал головой, подтверждая абсолютную справедливость сказанного Шэфом. – Вопрос, – продолжил Шэф, – кто за всей этой публикой убирает говно? В прямом и переносном смысле. Твой вариант ответа? Минута пошла! – Он требовательно уставился на Дениса.

– Ну-у… я не знаю… может, роботы какие… големы… или магически… как-то… – смущенно промямлил Денис, вовсе не задумывавшийся до этого момента о проблемах ассенизации, так выпукло и ярко поставленных Шэфом.

– Ты знаешь… – Шэф ухмыльнулся, – с точки зрения абстрактной логики, даже не становясь при этом на точку зрения Канта в его «Критике чистого разума», можно сказать, что крупицы истины в твоих словах есть! – Денис обрадовался, а Шэф продолжил: – Но их мало. Примерно, как жемчужин в курином помете.